Ну я думаю, здесь такая закономерная ситуация, когда людям хочется что-то делать вместе, когда интересы немного могут расходиться, когда хочется больше самостоятельности. И когда с какой-то организацией или с какими-то людьми интересов больше нежели чем с большой группой, и вы хотите сделать что-то вместе, и кажется, что получится нечто плодотворное. Что не умаляет прежних возможностей, продолжая сотрудничать и с прежними людьми, но хочется чего-то своего, того, что, может быть, откликается более лично.

Сейчас мы немного меняем формат. Я больше занимаюсь организацией онлайн мероприятий, последний опыт был с интересным проектом с рамках дня борьбы с гомофобией. Мы организовывали мероприятия по истории квир-искусства, звали лекторку и совместно с ней рассказывали о том, что происходит в России, и что такое вообще квир-искусство. Вот делали недавно мероприятие больше разговорного жанра о том, как помочь, как поддержать ЛГБТ-сообщество, и я выступала модераторкой – это из последнего, что было. А так, в принципе, моя активность – это организация мероприятий, участие в мероприятиях городского уровня, если этого касается феминизма, если есть возможность что-то сделать, высказаться, найти какую-нибудь историю, то это я всегда «за»!

А, ну ещё с недавнего времени я стала активно сотрудничать с организацией Насилию.нет, там я волонтёрю, нахожусь в чате поддержки женщин, оказавшихся в ситуации насилия. То есть если, например, в Екатеринбурге женщине нужна помощь, то я могу сопроводить её в травпункт или в полицию для подачи заявления, ещё вот такая активность прибавилась.

Ну я могу сказать, в Екатеринбурге, наверное, нет, как мне кажется. Есть определённый костяк людей, который что-то делает постоянно, то есть я в любом случае считаю активизмом любую активность. То есть ты в интернете поддерживаешь людей, ты против травли, ты всегда заступишься за тех, кого обижают – это один вид активизма. Кто-то ходит на акции, кто-то в ресурсных центрах что-то делает. На самом деле, всё равно всё как-то разрозненно, мне так кажется. Есть несколько групп, они что-то делают, кто-то делает с периодичностью, кто-то один раз что-то сделает и пропадёт, но как таковой очень прочной группы, к которой можно обратиться, как "давайте что-нибудь сделаем, вот у нас сейчас закон против прав трансгендерных людей и вот мы можем..." – такого нет, к сожалению.

В недавнем времени появилось. Буквально месяц назад феминистки из Москвы устраивали большой созвон с феминистками из регионов, у нас проходила конференция в зуме, мы знакомились, и было очень интересно. Обычно ты следишь за тем, что происходит, за информационной повесткой, видишь имена, но людей не знаешь, потому что у вас могут никак не соединяться какие-то повестки: в регионах свои проблемы и в принципе вы и не пересекаетесь. А тут я увидела на самом деле насколько много девушек, как они выглядят и что они делают. После этой встречи у меня появилось ощущение, что, действительно, есть какое коммьюнити, в регионах очень много феминисток и на самом деле ты знаешь или что-то о них слышал. Но вот если бы этого созвона не было, возможно, этот информационный вакуум и сохранился бы: когда знаешь, что кто-то есть, а кто – не очень понятно.

Я думаю, что вообще сообщество женщин – оно существует в любом случае. Потому что повестка у всех всё равно есть общая, в том, что мы женщины и у нас есть свои темы, свои проблемы, о которых мы говорим. Но я думаю, конечно, нужно разделять, потому что, крайней мере в наших реалиях, как в политических, так и в мировых, мне кажется, что нужно разделять, потому что у каждого региона и каждой страны, каким бы ни было движение, есть своя повестка и свои насущные проблемы, которые решает коммьюнити и женщины. Они, я думаю, не против быть всем вместе, но всё равно, у каждого общества есть свои проблемы, которые нужно решать. И те проблемы, которые решены у других стран – у нас ещё нет. Они могут с нами поделиться, но если они уже переступили эту черту и идут дальше, то мы решаем пока свои проблемы, так как остановились на этом. Наверное, оно есть, но мы всё равно разделены некими историческими, временными, культурными рамками, и какими-то другими вещами. Вообще, есть, но, к сожалению, есть барьеры и исторические разделения между нами, и какие-то такие вещи, связанные даже с религией, даже с пониманием о том, что такое здоровое общество, что такое женщина в обществе. Спроси феминисток из разных регионов, из разных стран – ответы будут, к сожалению, пока разные.

Ну вот из интересных проектов, которые мне очень запомнились, я, наверное, могу назвать проект, который был сделан пару лет назад. Он не екатеринбургский, это делала команда ОВД-инфо о похищении женщин на востоке, при чём на востоке в России. Они делали небольшие мультипликационные ролики, частные истории о том, как девушек – несмотря на то, что у нас существует законодательство, которое запрещает воровство женщин – это всё равно продолжается и воспринимается у мужчин, как продолжение культуры, и они это делают. Это такие душераздирающие истории, я их включила некогда в свой проект и участвовала с ним в Ночь Музеев, и вот этот проект – он и на меня тогда произвёл такое сильное впечатление, но и на людей, которые просто пришли, которые не были подготовлены к потоку феминистской информации, к проблемам, которые беспокоят женщин. А люди были в шоке и вообще не верили, что такое может быть. Из того, что у нас в регионе – вот сейчас мне, к сожалению, не приходит на ум ничего яркого. У нас происходят акции, реакции на какие-либо события, на то, что происходит в новостях, что происходит с законами. Есть какие-то реакции, но я бы не сказала, что мне прям откликается очень сильно.

С феминистскими инициативами есть вот постоянное взаимодействие с Челябинскими феминистсками, они приезжают к нам на открытые мероприятия, также с питерскими Рёбрами Евы тоже есть взаимодействие. И с отдельными феминистками из регионов. А так, чтобы с целыми организациями, мне кажется, что нет.

Ну, я думаю, что неравноценно. Есть центр и периферия, но сейчас даже центр стал обращать на это внимание и начал помогать периферии что-то делать, чтобы это неравенство исправлять. Даже те же встречи, те же встречи региональных феминистских организаций. Я не знаю, на сегодняшний момент, насколько это будет эффективно, потому что, к сожалению, к инфополе есть и превалирует информация от феминисток, которые живут и пишут и активизируются в Питере и Москве. То есть если какие-то прямо взрывные инфоповоды, то тогда напишут о екатеринбургских феминистках, которых задержали и посадили в тюрьму. Или про Юлию Цветкову напишут или про феминисток из Казахстана, которые вышли, и их тоже задержали. Вот такие инфоповоды, которые будут заставлять очень сопереживать человеку и тебе будет действительно страшно за его жизнь, то, что он действительно сейчас собой жертвует и непонятно, что из этого получится. Ну вот, к сожалению, такое неравенство. Московские феминистки о многом дают комментарии, обо многом пишут, ведут блоги. И на ютубе тоже блогов от феминисток, которые живут в центрах, а у нас, к сожалению, пока нет. Я понимаю, конечно, безусловно, что дело и в наших руках, мы тоже можем всё это писать, всё это делать, всё это снимать... Отчасти это и в наших руках, отчасти и, наверное, имеет место быть эта теория, что есть центр и есть регионы. А в регионах есть ещё свои проблемы, и в центре свои проблемы, и у центра больше ресурсов.

Да!

Я думаю, что тем обсуждается достаточно много, и все темы достаточно актуальны и насущны. Но, может быть, стоило бы больше говорить о какой-то транс-инклюзивности, а том что трансженщины – это тоже женщины. И в связи с этим достаточно много выяснений и неприятных диалогов о том, что очень многие феминистки настроены против трансженщин. Но я думаю, что в регионах ещё очень много проблем помимо этого, поэтому, всё что сейчас происходит – это всё очень актуально и это всё нужно обсуждать и говорить.

А мне кажется, феминизм, он, в любом случае, включает в себя работу со всеми формами дискриминации, ну как бы это априори, мне кажется, есть. Это всё политика, это всё социология и женщины как социальный слой и, в любом случае, женщины представляют из себя большое количество и разных национальностей, и разных вероисповеданий, и разных ориентаций, и это всё не взаимоисключающие темы. Это просто может быть отдельной частью дискуссии, то есть мы можем говорить о феминистках в срезе закона о домашнем насилии, в срезе закона о ЛГБТ, о феминистках и вере, о феминистках и расе – это всё вообще одно, просто разные направления.

Идеальное будущее феминизма? Ну обязательно должны быть законы о домашнем насилии, в любом случае. Должны быть законы, защищающие транс-персон, и вообще, мне кажется, должен быть какой-то консенсус об уважении вообще ко всем людям и к любым ориентациям, направлениям феминизма. Я понимаю, что никогда все феминистки разных направлений не договорятся, но на то они и разделились, потому что они не могут договориться. Но по крайней мере говорить об уважении чужого мнения, чтобы не было склок, потому что у нас и так много проблем и склоки не помогают их решать. Мне кажется, отсутствие подобных конфликтов и прочего из-за чего мы разделились и законодательная база, которая даёт комфорт и уважение, я думаю, что это будет очень хорошо.

Я из Екатеринбурга, но последние несколько лет, 6 лет, я живу в пригороде – в Среднеуральске. Сейчас перебираюсь обратно в Екатеринбург, но всё равно последние года 3 вся моя феминистская деятельность, которая офлайн, она в Екатеринбурге, хотя я в прошлом году делала Женскую Историческую Ночь в Среднеуральске – первая и единственная историческая женская ночь, прошедшая в Среднеуральске. Так, вообще, я пришла в феминизм онлайн изначально, мы делали ещё в ЖЖ такие группы, как, например, «Счастье материнства», я её админила, прошлой осенью мы написали с Юлей Тимаковой книгу «Мама знает всё» и она вышла. Еще у меня были свои проекты, то есть я ориентировалась на проекты для женщин с детьми в онлайне. Потом, когда я стала проводить мероприятия в офлайне, то я веду уже больше двух лет группу роста феминистского самосознания и просветительские феминистские мероприятия и в прошлом году провела в Екатеринбурге первое городское феминистское мероприятие «Фем-пикник: Женщины и активизм». По мере сил участвую в акциях с пикетами к 8 марта, и в 2017 году я стояла с одиночным пикетом в серии одиночных пикетов перед церквями, приуроченных ко Дню Семьи. Много чего делаем, могу долго перечислять.

Вообще есть единичные активистки, я такой была долгое время, но у нас не было как такового сообщества. Есть Настя Девитьярова, она собирала вокруг себя феминисток офлайн, и она обычно согласовывает все пикеты и акции, она сделала вконтакте группу «Фемсообщество Екатеринбурга» там 450 подписчи_ц, но она по соображениям безопасности несколько лет назад ушла из ВК. В общем, сейчас я работаю в ресурсном центре для ЛГБТ и координирую феминистское направление, и ко мне на мои мероприятия приходят разные люди, не только женщины, и у нас есть определенная тусовка, определенное направление. Я недавно организовала собственную феминистскую инициативу, но по моим личным обстоятельствам и из-за коронавируса пока я ее только основала, собралась команда, но мы еще не делали каких-то акций, хотя уже есть понимание, чем мы будем заниматься. Еще есть чаты, там мы объединяемся, когда нужно выйти на пикет, болтаем… У меня есть еще собственный чат, отдельный феминистский чат. Как-то, в целом, держимся на виду и все знают всех. Разрозненное у нас феминистское сообщество, наверное, но я не могу сказать, что это прямо-таки плохо. В целом, есть очень много феминисток, и они могут даже не знать о существовании подруга подруги.

Я пришла в ресурсный центр, и мне предложили заниматься феминистским направлением, и вот я стала его координировать. То есть я его, можно сказать, основала. А ресурсный центр для ЛГБТ – это правовой проект, который защищает права ЛГБТ+ в Екатеринбурге и Свердловской области, то есть это юридическая, психологическая помощь, экстренная помощь. У нас есть коммьюнити-центр, мы проводим мероприятия, консультации и постоянные какие-то коллаборации с местными городскими не-ЛГБТ сообществами/организациями, активное освещение в СМИ, исследовательская деятельность. В прошлом году я участвовала в создании, реализации, пост-обработки и публикации первого в России исследования насилия в ЛГБТ+ отношениях. Ведём еще мониторинг правонарушений ЛГБТ+ в Свердловской области. Перечислять очень много, но основное я назвала. И вот Фем-пикник был от ресурсного центра для ЛГБТ+, то есть ЛГБТ+ организация делает мероприятие не на ЛГБТ+ тематику. Мы делали его в открытом городском пространстве, в саду Нурова, с поддержкой СМИ. Несмотря на то, что у нас на Урале так себе погода, был конец сентября, пошёл снег, но пришло все равно достаточно много людей и всё прошло успешно.

Наверное, нет. Не могу сказать. Очень много течений феминизма, очень много внутри отдельного течения разных точек зрения. Я, например, радикальная феминистка, но при этом я не TERF, а для многих людей радикальная феминистка = TERF, а я – нет. То есть даже внутри такого одного из самых малочисленных движений феминизма есть очень серьезные идеологические разногласия. У меня есть какое-то чувство сопричастности, потому что, даже несмотря на то, что сестра сестру может ненавидеть, но мы все равно стараемся и делаем что-то хорошее, какое-то общее дело с разных концов. Но этого ощущения в каком-то едином глобальном плане у меня нет.

Про всероссийское тоже, наверное, нет. Не могу такого сказать. У всех очень разное. Во-первых, уровень развития самих инициативных групп: взять, например, Рёбра Евы – у них там свой коворкинг, потрясающие акции, театральный фестиваль. И взять, например, тех же красноярских феминисток – просто раз в столько-то месяцев собираются в местной библиотеке и проводят сколько-то лекций. И то и то – ценно, важно и нужно, и это нельзя обесценивать. Но сам уровень вот именно не то что кто-то хуже-лучше.. Или там у нас в Екатеринбурге есть регулярные комментарии для СМИ и когда-то что-то касается прав женщин или феминистский вопрос, то мне сразу звонят напрямую и я выхожу в прямые эфиры. В других городах, я знаю, такого нет, либо, если и обращаются, то всё перевирают и всё оказывается по-другому. Очень разная обстановка в каждом из городов и поэтому очень сложно какое-то единство в этом обрести. Везде свой различающийся контекст. То, что у нас в Екатеринбурге прокатило, не прокатит в Ростове-на-Дону, например. У нас на Фем-пикнике, например, не было ни охраны, ни чего-то ещё. Мы везде это открыто анонсировали за несколько месяцев до начала и ни одной провокации не было. А в том же Ростове-на-Дону если что-то просочится, то казачество уже накрыло. То есть, как тут делиться каким-то опытом – это очень сложно. Я вот ездила – российская ЛГБТ сеть организовывала – в Академию Лидерства для молодых активисток и там тоже была попытка создания чего-то единого, но мы все очень разные, даже наши часовые пояса. Это сложно.

Есть такое ощущение, да. По моим личным ощущениям, по возможностям центр российского феминизма – это Питер, а не Москва. Как-то там, получается, феминистки более слаженные и более крупное объединение. В Москве как-то менее слаженно, хотя, казалось бы, людей больше. В других городах тоже происходят классные штуки, но до нас не доходит, потому что те же федеральные СМИ – и это касается не только феминизма, я же ещё и ЛГБТ-активизмом занимаюсь, то я знаю, что есть привычка обращаться, как-то у СМИ в Питере обращается к питерским организациям, у СМИ в Москве – к московским, несмотря на то, что это федеральное СМИ и они вообще-то могли бы обратиться и к другим организациям, которые делают не меньше. Так что, я думаю, есть такое ощущение и мне оно не нравится.

Вообще я мечтала бы поменять эту ситуацию. У нас была инициативная группа из разных городов, как раз из Академии Лидерства. Мы хотели сделать феминистские школы для феминисток не только из Питера/Москвы, как-то это всё прокачать. Моя отдельная идея была, что я хотела бы гонять по таким вот городам и рассказывать, что можно делать, с учётом их контекста. То есть рассказывать, понятно, о своём опыте, но заранее изучить их контекст, изучить их потребности и запросы и приехать рассказать, чем можно заниматься на основе этого. У меня большой опыт в этом всём. Мы тогда даже написали грант под это, но не получили одобрения. А теперь и офлайновые мероприятия под вопросом, неизвестно, до какого времени. И я чувствую, что онлайн – это хорошо, но немного не то. А ну и в прошлом году я была на первом всемирной феминистской конференции в Кейптуне. Я не то чтобы фрустрировалась, но эта попытка объять необъятное была. Но мне кажется, это было клёво и я не жалею, что туда съездила. Опять – это очень сложно. Мы в России то не можем разобраться – большая территория, большие расстояния, много часовых поясов, в каждом регионе всё своё.

С организациями нет, но их и не так много. А с сообществами да, собственно, вот эти материнские сообщества возникли из-за конфликта. Вот я пришла в феминизм, когда ещё ЖЖ сообщества были сильны, и там в какой-то момент был хэйт, направленный на женщин с детьми. Там были такие обвинения, как адаптивный выбор, материнские привилегии и прочая всякая херь. И вот тогда, чтобы было безопасное пространство для феминисток с детьми, были основаны эти материнские сообщества, где можно было и про воспитание детей поговорить, и поделиться своими материнскими проблемами и про феминизм, и никто тебя не обвиняет, что ты каждый день обмазываешься какими-то несуществующими материнскими привилегиями. Да, это был серьёзный конфликт и не могу сказать, что он закончился. Я каждый раз с очень большими опасениями поднимаю тему материнства в феминистских кругах, потому что я себя чувствую небезопасно и дискомфортно. Потому что эта тема продолжается – что женщины с детьми имеют какие-то мифические привилегии, что они повёрнуты на своих детях, а ещё что есть такие стигматизирующих тем как «мама мальчика», например. Или если эта женщина, например, состоит в гетеронормативном браке и не собирается разводиться и бросать детей на мужа… Очень много ненависти к детям, к женщинам с детьми в феминистском сообществе до сих пор, и меня это очень печалит.

Для меня, наверное, такая больная тема, и я здесь очень радикально настроена и меня злит, что это почему-то считается дискуссионным вопросом – это легализация секс-работы. Я использую это слово, потому слово «проституция» мне не нравится, но и «секс-работа» мне не нравится, потому что я не считаю это работой, но оно более, что ли, нейтрально звучит. Но и, конечно, мне не нравится эта транс-эксклюзивность. Я могу понять, откуда это всё идёт, мне бы хотелось реального сестринства между всеми женщинами, почему столько хейта от цисгендерных женщин в сторону трансгендерных женщин, от трансгендерных женщин в сторону цисгендерных женщин. Давайте посмотрим всё-таки на цисгендерных мужиков и поймём, откуда все корни растут, а не между собой будем грызться!

Безусловно, потому что у нас достаточно колониальное прошлое и до сих пор, и что там в Советском союзе было с другими республиками – чем это не колониальность. И ведь об этом даже не говорится. Когда мы ездили в Кейптаун, мы разговаривали о том, что безусловно, важно обо всем говорить, но почему опять перекос в сторону европейского чувства стыда белых людей из США в отношении темнокожих, и почему это обсуждается на феминистской конференции, когда, извините, не белые женщины угнетали темнокожее население, а они тоже были заложницами. Да, они действительно стояли выше, стоит об этом говорить, но если смотреть системно, то это не белые женщины, блин, всё это заварили. Для меня это такое какое-то смещение дискурсов, то есть надо говорить о том, что Россия, вообще-то, тоже делала и делает, продолжает делать нехорошие вещи в отношении других стран, национальностей и народов. И про расизм: да, конечно, население у нас расистское, просто у нас мало представлены темнокожие люди. У нас очень национализм сильный, но это не значит, что у нас нет этой проблемы, просто, можно быть она у нас не настолько… но те, кто у нас живут в России и они темнокожие, они блин с этим сталкиваются. Стрёмно от этого, и с этим надо что-то делать. И последние эти поправки «замечательные», где теперь «образующая система»(?), «титульная нация» – это жесть вообще. Просто я говорю, тут надо понимать и как-то более грамотно применять эту интерсекциональную оптику и не обвинять тех же белых женщин в том, что они когда-то угнетали. То есть меньше курса на обвинение, что «вы там когда-то», особенно, если речь идёт об идеологии и что у нас есть вот такие-то проблемы и вы, так как у вас есть какие-то белые привилегии, могли бы их отрефлексировать и помочь нам. То есть больше вот в эту сторону, чем «когда вы там уже своей виной там задушите себя». Меньше каких-то претензий что ли. Нужно действительно как-то отражать эти привилегии что ли тоже, самостоятельно. Не ждать, когда люди, которые переживали дискриминацию, преподнесут тебе и всё расскажут. Надо искать какой-то диалог.

Нет торговли людьми, секс работы, суррогатного материнства в том виде, в каком оно существует сейчас, нет порнографии в таким виде, в котором она существует сейчас. Это моя мечта. И достойное отношение к детям и женщинам с детьми.