Меня зовут Алтана. Я знаю и изучаю феминизм где-то лет пять. Помогаю бурятскому сообществу “Я-Свобода” интерсекционально-феминистскому как иллюстраторка. Сейчас меня больше интересует пересечение расы и феминизма

С “Я-Свободой” я не с самого начала, потому что они были раньше, чем я узнала о феминизме. Я всё изучала через Интернет, и в моём окружении тогда вообще не было феминисток. Я узнала обо всём через сообщество “Бодипозитив” ВКонтакте. Я с самого начала изучала интерсекциональность, но чувствовала, что это не сходится с российскими реалиями.

Я не могу говорить за “Я-Свободу”, но я лично не чувствую, что есть какой-то специфический бурятский феминизм. Мне кажется, вообще в Российском вообще мало чего-то про национальные идентичности. Мы делаем то же, что делают активистки в любой другой части России. Я думаю, “Я-Свобода” делает вещи больше образовательные и про женщин вообще. Нет какой-то узкой направленности на наше положение. Но у “Я-Свобода” есть например, интервью у бурятских женщин, и это, мне кажется, что-то важное.

Потому что мне кажется что есть отдельные проблемы, о которых, например, феминизм в другом месте не сможет рассказать. Сложно сказать общими словами, но в общем...осознание себя какой-то нацией - это такая правая идея в Бурятии, но в общем, если смотреть вообще на мир, это такая как бы левая идея...на Западный мир, по крайней мере. Сложно.

Да...и мне кажется, в России еще слишком мало говорят о том, что все-таки Россия - колониальная. У нас даже есть праздник “добровольного включения в Россию”, хотя рядом с деревней, где я живу, был острог, чтобы нападать на местных. Это так странно.

Если есть позиция интерсекциональности, конечно об этом стоит говорить. Не у всех женщин общие проблемы.

Именно феминистки...не знаю. Но наша страна...Все ресурсы уходят в центр, нет никакого развития. И в Бурятии есть такая вещь, что национальное самосознание формируется либо через религию, либо через такой “миф о прошлом”. И это как-то странно.

Я думаю в этом направлении пока только...Надеть национальный костюм или орнамент...не знаю, есть такое, но мне это чуждо, я никогда таким не пользовалась.

Про Монголию - мне кажется, получать какое-то знание от них - довольно сложно, потому что в Бурятии почти все разговаривают на русском. Бурятский почти все, особенно в моём поколении, не знают. И монгольский и бурятский - разные языки. И идея сама, что Монголия и Бурятия - одно и то же, мне совсем не нравится.

Да, отвратительно.

Вот как раз про расу и то, как у нас это может работать. Большинство текстов у нас переведённые, и это как-то очень тяжело ложится на нашу почву. И больше говорить о том, что у нас колониальная страна всё-таки, и что эта земля не была изначально российской. Многие думают, что если они феминистки, то они сразу анти-расистки, но при этом их лексика, как они все воспринимают, массовые образы - они не очень.

Не знаю, что могли бы делать “белые” активистки, потому что им как бы даже слушать некого. Я думаю, именно мы можем “образовывать” других, но у нас нет даже ресурсов на это, поэтому я как-то пессимистично на это смотрю.

Ну да, в принципе. Предлагать площадки, опять же. Мне бы хотелось, чтобы такого было больше. Я знаю, что в узких кругах модно изучать деколонизацию и всё такое, но недостаточно этого в самих регионах. Даже непонятно, откуда брать информацию об этом. Сама про это я узнала, когда читала “Западные” источники про чёрный феминизм, например. Можно поделиться ресурсами, например, об этом.

Мне 18 лет, я сейчас буду поступать в ВУЗ на лечебное дело, вчера у нас был последний звонок. Я плавно влилась в активизм, не особо озонанно. У меня был такой круг общения, и мы как-то совместно пришли к феминизму. Это происходило не особо осознанно - просто сёрфишь в интернете, что-то находишь, читаешь. Я и до этого имела такие взгляды, но потом узнала, что есть уже оформленное направление мысли.

Я не участвую в активностях "Я-Свободы", но участвую в инициативах, связанных с искусством - перформансах. На экологическую тему, в том числе. Ну и распространяю информацию в интернете, петиции, статьи.

Меня больше волнует правовой феминизм, не бытовой. Закрепление прав на уровне конституции. Бытовой не уступает этому по важности, но мне кажется, если выстроить систему на уровне государства, и быт автоматически подстроится.

Ну самая массовая наша повестка связана с домашним насилием - это касается абсолютно всех. Это, наверное, самое массовое, что у нас есть. Эти акции в поддержку сестёр Хачатурян привлекли очень много активисток.

Для Бурятии важна национальная тема и, наверное, тема расизма. Вообще Бурятия - это не только русские и буряты, у нас тут ещё есть национальности - их меньше, но это факт, что у нас большое разнообразие. Когда ты растёшь в этом месте, ты так или иначе привыкаешь к большому разнообразию вокруг. Я здесь более привилегированная группа, потому что у меня не азиатская внешность. И я знаю, что у моих знакомых, например, есть проблема выбираться в другие регионы России, потому что там дискриминация будет на них распространяться. Это не будет их домом, люди будут ощущать себя некомфортно. Также у нас есть проблемы с традициями и религией. Например, в дацан нельзя ходить, если у тебя менструация. Нельзя представлять религию, если ты женщина. Это и православия касается, и буддизма.

В России, наверное, более актуальна повестка национализма или классовой дискриминации, а не национализма, потому что у нас нет такого разнообразия рас, как разнообразия культур и национальностей. У нас, во-первых, все конфессии и религии есть, и соответствующее разнообразие культурных ценностей, и от региона к региону разнится уровень жизни, уровень, в принципе, восприятия и толерантности. Я считаю, что классовая дискриминация здесь более важна. Но классовая дискриминация сочетается с другими. Но у нас тут не расизм, а национализм. И социальные страты. Русский национализм и другие. И раса тут так ещё действует тут - если ты белый, и все видят, что ты белый, у тебя будут привилегии, но если узнают, что ты еврей, допустим, тебя также начинают принижать. По крайней мере, у меня так. Меня очень удивляет антисемитизм в кругу своих сверстников. Я обычно не говорю про свою национальность, так как-то подстроилась. Но, например, мой сверстник может запросто сказать типа “Я не люблю евреев, потому что они жадные”. И я сижу напротив него, и он не в курсе, что я еврейка, но он никогда и не сталкивался ни с какими качествами евреев - ни положительными, ни отрицательными, не видел даже, наверное, евреев открытых. Но он уже что-то говорит про них. Вот это мне кажется интересным.

В регионах так или иначе об этом говорят. Если люди чувствуют дискриминацию, они не будут об этом молчать. Но я считаю, что важно, чтобы люди из столицы, из Центральной России, оказывали поддержку регионам. Нам нужна обратная связь, нужно такое же распространение, такой же пиар и освещение деятельности. Вот у нас есть Я-Свобода в Бурятии, и я бы не сказала, что там большая аудитория, потому что админки не занимаются пиаром намеренно, но и не получают добровольной поддержки от активисток из сообществ не из Бурятии. Локальную поддержку они, естественно, получают, но это не выходит за рамки региона. Я вообще удивилась, когда узнала о цели вашего проекта, так как тут редко что-то выходит за пределы региона. Какой активизм бы ни был, хоть за экологию, хоть за феминизм - всё исходит из Москвы и из Питера.

Я не думаю, с другими азиатскими странами Бурятии будет равноценно объединиться, потому что здесь существует проблема узурпации власти, и вообще тут насильственный захват происходил. Я думаю, можно объединяться с другими постсоветскими азиатскими регионами - Татарстаном, Казахстаном. В рамках бывшего СССР. Потому что тут ситуация складывается, я думаю, уникальная. Мы часть Азии, здесь недалеко страны азиатские, и там не существует проблем уничтожения культуры и исчезновения языка.

Конечно, это связано неразрывно. Даже если ты не будешь задумываться об этом специально, в Бурятии это существует на подсознательном уровне. Не так давно "Я-Свобода" выпустили пакеты наклеек, где все слова и графика была на бурятском языке. Я думаю, они не специально собрались и такие “давайте сделаем наклейки на бурятском языке”. Это всё происходит естественно. Мы живём в Бурятии, где один из официальных языков - бурятский. Всё неразрывно связано с культурой.

Я не замечала в феминистском движении такого, но в целом тут есть национализм. Историю не забудешь. Не забудешь, что русские пришли и захватили эту землю насильственно. Но это не единственный фактор - мои родные, например, были репрессированы в Бурятию, они не были здесь рождены. Возможно, это моя ситуация такая, что в моем кругу общения я не ощущаю национального давления, но я знаю, что это существует. В Казахстане, мне кажется, эти проблемы более острые. По крайней мере в феминистском кругу это не проблема, что ты русская. Любая деятельность важна.

Я художница из Улан-Удэ, учусь в Австрии на Fine Arts, занимаюсь разными темами, русую в основном на тему бурятской идентичности, поиски себя-бурята в новом веке, кочевничество и всё такое. Возможно, там есть немного феминизма, да.

Ну это вообще очень непонятно началось – мне было примерно 13-14 лет, и я тогда рисовала просто всякие портреты разных людей, певцов и так далее. А потом что-то щёлкнуло и я подумала: "Блин, а прикольно рисовать бурятских девушек!". И всё, и как-то начала рисовать. А потом они набирались, набирались, было всё больше и больше работ. Я их начала уже называть по хештегу #буряткаюмы. И дальше это развивалось. В общем, это произошло интуитивно – в какой-то момент стало очень интересно писать о своей культуре, наверное. И меня спрашивают: "Почему именно бурятские женщины?". Мне кажется, это очевидно – потому что я и есть бурятская женщина. Наверное, если бы я была бурятским мужчиной, я бы, наверное, всё равно делала бурятских женщин и мужчин. Если б я была какой-то другой национальности, может, что-то другое делала. В общем, да, особенно, когда принадлежишь к малочисленному народу, где культура немного погибает, и всё с этим сложно, то невозможно о ней не писать.

Ну конечно, я называю это колонизацией, потому что это была не неизведанная земля, а всё равно чья-то земля, на которую вторглись. И мне, наверное, эта тема колонизации народов начала нравиться где-то лет в 17. Неосознанно я начала много читать про колонизации разных российских народов, так это всё это начало нравиться. И моя старшая сестра, она социолог, делала свою работу на тему бурятской идентичности.

Ну да, я начала чувствовать, что есть эта проблема с нашей культурой примерно лет в 15. Мы начали проходить в школе нашествие Чингисхана и тому подобное, и мне очень не нравилось, что мы проходим это со стороны русских, а не с нашей стороны. И что мы всё равно – часть Российской Федерации, у нас был предмет Бурятская история, а потом его не стало, и что мы это проходим, а свою историю совсем не знаем, и так далее. И начала сама это изучать, и очень мне не нравилось, что в школе всё это было по-другому.

Ну сейчас я вообще не очень разбираюсь в политике и не хочу что-то говорить, чтобы, мол, кто-то от кого-то отделялся. Просто, наверное, так это случится – что-то случится, что всё в итоге станет хорошо, либо мы можем, конечно, раствориться, как и многие народы просто растворяются в других. Ну сейчас я думаю, что ситуация становится немного лучше – люди становятся осознаннее, начинают учить бурятский. Но это всё равно очень сильно пропадает. Мы становимся сувенирным народом.

Мне кажется, что наша культура в этом плане довольно феминистическая, потому что первые феминистские законы были приняты в Монголии, и у нас всегда женщина ставилась очень высоко. И вообще, в принципе, женщины правили всей страной, потому что мужчины были на войне. И у нас нет особо таких традиций, где ущемляют как-то женские права, наоборот, женщина всегда была на почётном месте. И даже когда женились люди, мужчина первое время жил в семье женщины, а не наоборот. Конечно, крали женщин, но их везде крали, это другой вопрос. Но в плане традиций, если возвратить их, то в этом плане, может быть, даже лучше станет. Потому что там нет особо каких-то плохих для женщин традиций. Наверное, можно будет даже чувствовать себя защищённее ночью на улицах Улан-Удэ, чем сейчас.

Да, это очень сильно чувствуется, потому что в Питере я училась в Мухе на монументальной живописи и там были большие форматы, и поэтому профессора нам говорили: "Если у нас есть выбор, брать женщину или мужчину – мы выберем мужчину, потому что надо таскать большие картины." И они нам так и говорили: "Ну ты женщина, ты выйдешь замуж, ну и что тебе?". И всем было вокруг нормально. А здесь никто даже заикнуться так сказать не может! Здесь, наоборот, так всё по-феминистки: моя главная профессорша в универе набрала очень много девочек в этому году, потому что говорила, что было мало женщин-художниц в истории. И в принципе в универе стало намного больше девочек, чем мальчиков. Мне кажется, что даже иногда здесь это работает наоборот – если у них выбор между мальчиком или девочкой с одинаковыми способностями, они выберут девочку, просто потому что она девочка. В этом тоже есть свой минус. Но конечно, здесь в этом плане намного лучше, тебе никто не скажет, что ты выйдешь замуж, и поэтому зачем тебе рисовать. А в Питере это было: "Что? Женщина-художница? Она даже таскать холст не может!". В общем да, очень большая разница. Или нам могли сказать: "Рисуешь ты для девочки нормально."

Да, у нас этого вообще не хватает, у нас вообще люди в этом плане более суровые. Потому что вот когда был BLM, все выходили на улицы, а в Питере некоторые мои знакомые писали: "Что? Почему все так трясутся на эту тему? Что вам всем дома-то не сидится?". Люди совсем какие-то немножко отсталые. И когда, например, были пикет о том, что Сибирь горит, они тоже говорили: «Все заполнили свои инстаграмы это Сибирью, господи, надоели!». Здесь в этом плане, конечно, люди намного больше говорят и намного больше воюют за свои права. Но расизм, конечно, везде немножко встречается. И в плане идентичности – она тоже здесь очень другая, что здесь уже как-то немного неприлично спросить: "Откуда ты родом?". В плане, что ты на самом деле из Танзании, но тебе говорят: "Я из Австрии." Ну докапываться уже неприлично, мол, как ты можешь быть из Австрии, если ты не выглядишь как австриец?! В общем, здесь, конечно всё не так, потому что в России спросили бы уже конкретно, типа, откуда ты реально-то родом? Здесь не важно, откуда ты – если ты живёшь в Европе, то всё, ты уже как европеец.

Очень много такого, и в Москве я это даже сильнее чувствовала почему-то, чем в Питере. Например, я иду по улице, захожу в кафе, и мне говорят "Hello!", а не "Здравствуйте!". Или я иду, и передо мной на Арбате специально включают китайскую рекламу.

Да, конечно, много таких художников. Сейчас, наверное, даже назвать не могу. Ну, например, одна из очень классных художниц Алис Хуалис – она очень мне нравится. Я думаю, что её работы такие феминистические, и что-то в них есть тоже восточное.

Я даже не знаю, что сказать. У меня здесь очень много знакомых людей из постсоветских стран, друзей из Казахстана, из Украины очень много людей. И, наверное, с казахами у нас сейчас примерно похожая идентичность. Более похожая, чем когда-либо, чем когда был СССР даже, наверное. Потому что оба народа так немножко растеряли себя и ищут, пытаются восстановить свои традиции и так далее. Но в Казахстане, мне кажется, с этим получше обстоят дела, потому что они отделились от России, к ним вернулся казахский язык и так далее, а нас наоборот – бурятский язык отменяют в школах и какая-то жесть происходит. И вообще я даже нашла такой плюс, колонизация – это плохая вещь и так далее, но как прекрасно, что мы теперь все говорим на одном языке. Плохо, что мы все забыли свои родные языки, но в этом есть что-то хорошее: вот мы такие все дальние народы, вот я живу с украинкой, у нас подруга-казашка, и мы все абсолютно разных национальностей, но все говорим между собой на русском. И вот как-то он всё равно объединил когда-то людей. Все, конечно, ругают это всё, что вот как в Советском Союзе было плохо – были свои плохие вещи, но просто то, что я поняла сейчас в Австрии, что просто очень прикольно, что мы можем говорить на одном языке.

В Бурятии или в целом?

Ну про изменения в мире, наверное, долго говорить, но вот если о Бурятии, то было бы хорошо, если бы там вдруг все начали говорить по-бурятски, и все вдруг стали ментально бурятами. Не просто говорить по-бурятски и традиции уважать, а именно быть в голове бурятом, быть в сознании бурятом. Это немножко глубже, чем просто знать язык, традиции и кушать бузы. Вот если бы все стали бурятами внутри. Потому что очень много обрусевших бурят, есть те, которые как бы вроде буряты, живут в Бурятии, говорят пару слов по-бурятски, может, может быть даже говорят нормально на бурятском, но они в голове русские – уже обрусели, в детстве смотрели русские мультики, читают только на русском, и сознание русское, и приезжают в бурятскую деревню, как какие-то иностранцы, туристы. И если можно как-то сохранить бурятскую ментальность, то это было бы очень круто. Чтобы бурят мог остаться бурятом.

Ну я даже не знаю, как это описать. Просто вот именно жить по таким законам бурятским, что, например, когда в магазин заходишь – ты его обходишь по Солнцу, по часовой стрелке. Потому что ну как так, идти против часовой стрелки? Ну и вот во всех этих мелочах...

Ну да, как-то себя немного по-другому ощущать. Может, это немного связано с религией, с небом, с тенгрианством, не знаю...

В 2015 году мне было 13 лет, и тогда я узнала о этом феминизм, может быть, из Твиттера. Но это как будто всегда была, я просто поняла, как это называется. Просто видишь несправедливость, даже в садике тебе говорят, что ты не можешь чего-то сделать, потому что ты девочка. Думаю, то, что я узнала про феминизм, помогло мне не подсесть на какую-то, как это, иглу мужского одобрения...Потом появилась "Я-Свобода", мы сделали чат, фотосет в футболках “сильная”, “независимая”. Я тогда была в 9 классе, мне было 15, и местная газета написала статью в таком негативном ключе. Я тогда так офигела, потому что я думала, что газеты должны быть нейтральными. У меня был шок, что люди могут так реагировать на это, хотя там не было ничего провокационного. Но я думаю, это был очень важный шаг, потому что до этого никто не говорил об этом.

Сейчас я активно феминистской деятельностью не занимаюсь, потому что я учусь, у меня скоро экзамены. Я пытаюсь немного абстрагироваться от этого всего...блогеры, компания “Титан”, что недавно "Я-Свобода" запостили…такой бытовой сексизм. Но в моих работах феминизм - фундаментальная часть, он всегда там присутствует… ничего бы не было, если бы не феминизм.

Мне кажется, ситуация не отличается от всероссийской. Может, немного похуже, или даже не немного...много разговоров о домашнем насилии. Недавно я увидела у местной блогерши пост типа “А феминизм - это, оказывается, нормально!”, и подумала, что это, прогресс? И до нас это доходит? Сейчас, с другой стороны, просто какая-то волна хайпа на феминизм, но надеюсь, конечно, что это не так, что это реально осознанный выбор. И недавно когда была эта ситуация с этой компанией, сетью супермаркетов, - у них есть амбассадоры, и я решила посмотреть, кто эти люди, и что они говорят по поводу этой кампании дурацкой. И вот, я зашла к одной из этих амбассадорш, и в сторис она что-то говорила про какую-то программу о домашнем насилии. То есть с одной стороны, она амбассадорка этой компании, которая выставляет сексистскую рекламу, а с другой - у себя в сторис она постит что-то о домашнем насилии. Когнитивный диссонанс.

Мне кажется, здесь все также, как и во многих регионах - здесь вряд ли есть много чего-то, особенно отличающегося. Бытовой сексизм, тот же патриархат. Общность с российским феминизмом есть, но чувствуется неравенство. Всё немножко криво-косо.

Здесь ещё играет роль расизм, потому что его в России много. У нас-то ладно, у нас нормально, потому что буряты с русскими живут всю жизнь. А если выйдешь за пределы...Даже вирус этот показал, насколько сильный в России расизм, потому что у меня друзья, которые в Москве, в Питере живут, - их вообще шугались, когда всё это началось. Я недавно смотрела ещё фильм, “Скрытые фигуры”, про афроамериканок, которые работали в NASA в 1960х, и там поднимется двойная проблема - они были и чернокожие (как это говорить правильно?), и женщины - такое двойное ограничение. И здесь, мне кажется, ситуация похожая.

Ну мне всегда казалось, что это взаимосвязано, но в чём это могло бы выражаться...не знаю. Если думать про символику какую-то, это может быть классно извне, а внутри…С одной стороны, показываешь какую-то культурную часть, а с другой - в повседневности же этого нет.

Все репрессии, которые были в начале прошлого века - они очень сильно повлияли на потерю религии, языка...мы с подругами в последнее время об этом говорим, и это всё грустно. Надо, конечно, это всё восстанавливать, но всё равно не будет, как раньше. У нас стало очень модно возрождать культуру, но возрождается она в каком-то поверхностном, что ли, плане - печатают свитшоты с орнаментами, но никто не знает, что они значат. Ну и модно носить дэгэлы...Можно, конечно, сказать, что ничего уже не будет, как раньше, но это всё равно грустно, потому что какие-то вещи утеряны безвозвратно. Как это использовать...непонятно. В школе очень плохо преподают язык...многие такие: "Ну нафига мне этот бурятский язык?". То есть нужна какая-то осознанность, и преподавание должно быть не “для галочки”, потому что сейчас знают язык единицы...ну может, с районов ещё. Вообще, это тоже очень интересная тема, потому что у каждого района, племени разные диалекты, костюмы - всё это отличается. Например, моя подруга - сонголка, у них диалект ближе к монгольскому. В общем, очень много таких моментов, и это всё очень интересно изучать.

Когда я первый раз приехала в Улан-Батор, я просто офигела, потому что на остановке висел огромный ЛГБТ-флаг, и на монгольском было написано “Любовь - это любовь”. У них было что-то вроде прайда, но закрытого...но это было на остановке, и в открытую! Я подписалась на ЛГБТ-сообщество в фейсбуке, они что-то там делают, но я понимаю 20%, наверное. А с феминизмом - в столице нет вопиющей дискриминации, и видимых активисток я пока не нашла. Когда мы были в музеи национального костюма, я офигела от того, как это было жестоко по отношению к женщинам. Ты видела, наверное, их волосы - они смазывали их желатином, там было серебро, всё очень тяжёлое, и молодые женщины так ходили...ужасно.